**1960-е. Анна.**
Утро начиналось с запаха кофе и крахмальной скатерти. Она нашла в кармане его пиджака чужой платочек — вышитые инициалы, не её рук дело. Радио в кухне наигрывало бодрый марш, а в голове звенела тишина. Спросить? Но соседи услышат. Дети догадаются. Она просто аккуратнее погладила ту складку, спрятав свидетельство обратно, будто ничего не трогала. Вечером он похвалил котлеты. Она улыбнулась, глядя куда-то мимо его глаз.
**1980-е. Светлана.**
На её вечеринке в «Жемчуге» лопнула пробка от шампанского — хлопок, смех, брызги. А потом она увидела, как её муж, в идеальном итальянском пиджаке, целует в шею рыжеволосую пианистку за роялем в углу. Не по-светски, в щёчку, а именно так — с закрытыми глазами. Светлана не уронила бокал. Она подошла к микрофону, поправила жемчужное ожерелье и спела «My Way» хриплым коньячным контральто. Аплодировали все, даже он. Завтра она начнёт звонить адвокатам. Но вечер ещё был её.
**Конец 2010-х. Марина.**
Уведомление на экране ноутбука всплыло поверх бракоразводного иска: «Бронирование подтверждено. Отель «Монарх», среда, на двоих». Не его имя в графе «гость». Она откинулась в кресле, стиснув челюсть. Не плакала. Взяла телефон, сфотографировала экран. Отправила файл себе в облако, пометив тегом «Доказательство А». Потом допила холодный кофе, закрыла ноутбук и вернулась к пункту 4.2 о разделе совместно нажитого имущества. Сердце билось ровно, как метроном. Война ведётся фактами. И она знала все уставы.
